Крошечный кусочек уползательно-спойлерного

«Все повторяется». Спорная идея, но Никель была готова согласиться, что к ее жизни это еще как относится. Потерять дом и близких, потом найти. Потом снова потерять – и снова найти. И снова потерять. И…

читать дальшеКонечно, ничто никогда не повторялось в точности, жизнь поворачивалась к ней похожими, но все же разными гранями, но общая «сюжетная канва» не менялась. Наверное, думала она, однажды у нее получится совсем не привязываться и всегда быть готовой двигаться дальше. Научилась же она не пытаться покрасить новую грань своей жизни в привычные цвета. Тогда, в последний день на Лост Лайте, когда все были уже пьяны и старались веселиться, как действительно в последний раз, ей на миг подумалось, что было бы круто сманить вот этого здоровенного, решившего вдруг с нею пофлиртовать, шататься дальше с их безбашенной компанией. Он умудрился проворонить всю войну, вряд ли у него будут особые предрассудки против ребят с фиолетовыми знаками… Ей даже показалось – все это энджакс, конечно! – что он даже чем-то слегка похож… В следующий момент ей стало противно от самой себя, и она сердито выдернула ногу из его ручищ. «Слушай, а не пошел бы ты…» «К-куда?» «Не знаю, может, к стойке?» Он засмеялся и ушел, покачиваясь…
А вот сейчас она смотрела на троих, стоявших перед ней и в голове не было ни единой связной мысли. Она была уверена, что это не сон или какие-то глюки – она уже не так давно подзаряжалась и ничего не пила – слишком много было работы в клинике. Все эти ребята с блокираторами, которые то и дело забывают, что разучились летать… Кстати, блоки можно было и понатуральнее изобразить, полиция, похоже, уже совсем глитч-мышей не ловит… Да и вообще, маскировкой все это можно было назвать только с натяжкой, оружие спрятали и на том спасибо. Хотя могли бы и вообще не маскироваться – никто и так своей оптике не поверит. Как вот она не верит…
Значит… Значит, правда все повторяется? Даже то, что никак не могло повториться? И теперь ее жизнь пойдет по-другому, обязана пойти, потому что… если снова… она просто не сможет начать все сначала…
Она стояла, словно приплавившись к полу, чувствуя, как по лицу струится омыватель, не способная пошевелить даже пальцем, чтобы его смахнуть.
- Никель… - тихо сказал самый высокий из троих. И она с тонким криком прыгнула прямо в его руки.

Кто-то, вернувшись, вспомнил много всего и сразу, а кто-то ничего.  Или почти ничего...

Конечно, эту игру придумал братишка – он почти всегда и во всем был заводилой, а я – ведомым. Ну, надо же и кому-то просто получать удовольствие от всякой веселой дури, а не вечно что-то выдумывать… Затея была совсем простая. Если было свободное время, а оно то и дело было, потому что работы по восстановлению велись ни шатко ни валко – когда столько нужно восстанавливать, торопиться особо некуда, а порой мы попросту сидели без материалов, – мы отправлялись кататься на монорельсе, который наладили в первую очередь. Ехали куда глаза глядят, а потом в какой-то момент кто-то из нас орал: «Наша остановка!» и мы выскакивали на полном ходу, на лету трансформируясь, чтобы приземлиться на гусеницы, а не на головы, падая с высоты опор. Кто-нибудь обязательно кричал нам вслед всякие гадости, но мы только хохотали. А потом отправлялись исследовать новое место. Чаще всего это были развалины, а иногда и пробитые на нижние уровни дыры. Бывали и неприятные встречи с какими-нибудь бродягами или совсем психами, но обычно они просто разбегались, потому что мы с братом…ну, не самые маленькие. Однажды за нами погнался полицейский на скутере, но нам удалось оторваться, затерявшись в руинах и даже обрушив часть ветхой стены. Потом мы выбирались к ближайшей настоящей остановке монорельса и ехали домой. В общем, было весело. До того, последнего раза.

читать дальшеМы, как всегда, соскочили, где попало, от души поржав над каким-то занудой-интом, которого мы отшвырнули с пути, как пустую банку, выскакивая из вагона, и который пискляво желал нам переломаться. На сей раз «объявлял остановку» я, была моя очередь. Чем-то меня зацепило именно это место – окрестности какого-то огромного здания, наполовину уцелевшего. Братишке оно тоже понравилось – было где побродить и поискать всякие интересные штучки. Только ни до каких интересных штучек мы так и не добрались. Потому что меня вдруг «накрыло». Я откуда-то точно знал, где главный вход в здание – в той самой уцелевшей части, там, где она закруглялась. Я был уверен, что впервые вижу этот.. завод, а это явно был завод… но просто пошел вперед, и вход был именно там, полузаваленный, но такой здоровенный, что даже мы смогли пролезть. А потом я шел все быстрее, потом побежал. Брат что-то кричал мне вслед, но мне было все равно. Оборудования почти не осталось, его давно растащили, и бежать ничего не мешало – кроме туч ржавой пыли. В конце концов я уперся в завал и начал яростно его раскидывать всеми руками. Брат нагнал меня наконец и схватил за главную левую.
- Да что ты творишь?! Перемкнуло, что ли?
Но я уже лез в дыру, сквозь скребущую по обшивке перекрученную арматуру. За завалом оказалось большое круглое помещение, в его центре – огромная пустая круглая яма, вокруг нее полукругом несколько больших прямоугольных площадок. Я двинулся к ним, я знал, что мне нужна третья с конца. Встал на нее и трансформировался. И меня тут же «отпустило». Какое-то время я постоял на этом пятачке, ничего не понимая, потом трансформировался обратно. Брат встревоженно заглянул мне снизу в лицо.
- Ты как вообще?
- Вроде нормально, - пожал я плечами. – Ничего не понимаю. Где это мы?
Он повертел головой, потом подошел к краю ямы, пнул ногой пару каких-то загремевших вниз обломков.
- Ну, это явно плавильный котел. Здесь, похоже, переплавляли руду или какой-то мусор…
Внезапно он хохотнул.
- Слушай, а ведь ты со своим альтмодом, с дробилкой этой, вполне бы мог тут работать… если бы нас с тобой выковали несколько миллиончиков лет назад!
Мне вдруг стало очень страшно, так страшно, что едва не застучали денты.
- П-пошли отсюда! Н-назад!
Он хотел что-то сказать, но только пожал плечами. Дыру в завале пришлось еще расширить – непонятно, как я вообще в нее пролез в первый раз? Когда мы вышли наружу, меня накрыло снова, но послабее. Я никуда не поперся, просто подошел к куче обломков, порылся в ней, откопал погнутый прямоугольник металла, слегка почистил и протянул брату.
- Что это? – удивленно спросил он. Глифов было почти не разобрать.
- Здесь была остановка монорельса. Рабочие выходили тут и шли к воротам… То есть, я уверен, что так и было. Настолько уверен, как будто выходил здесь тысячу раз. Но ведь этого же не может быть! Это же не моя остановка, я просто дурака валял! Скажи, что это не моя остановка!
Я уже орал на него и тряс за плечи.
- Конечно, не твоя, - как-то очень спокойно и убедительно сказал он. – Здесь и линии-то нет, она в стороне, где мы спрыгнули, помнишь? Пойдем, судя по карте, восстанавливаемый участок недалеко, там и остановка будет, сядем и поедем.
И он пошел вперед, а я следом – обычно так оно и бывало. Потом, когда остановку – современный светящийся указатель – было уже видно и вокруг даже стали попадаться редкие прохожие, он вдруг резко встал и повернулся ко мне. Лицо у него было сердитое и решительное.
- Знаешь что, Сиз? Меня достал этот город! Да, нас тут типа выковали и все такое… Но это же настоящее кладбище, кладбище с призраками, а мы с тобой слишком молоды, чтобы себя тут похоронить! Еще немного и мне тоже начнет что-то мерещиться. Пусть те, у кого тут кругом настоящие воспоминания, копаются в них, строят все заново, если хотят. А я хочу туда, где нет никакого старья. Я видел объявление – управлению рудной разведки требуются рабочие для экспедиций. Космос, другие планеты, понимаешь? Я хочу в космос, туда, где чисто, просторно и где еще ничего не ломали и никого не убивали! Полетели, а, Сиз?
Я немного подумал, посмотрел вокруг – на громоздившийся под опорами монорельса унылый мусор – и кивнул.
- Да, Крус, полетели. Найдем, наконец, свою остановку. А лучше бы и вовсе не останавливаться!

Этот шепот я слышу часто. Обычно на платформе, за несколько секунд до ухода в перезагрузку. Только что похрустывал в углу своими энергоновыми кубиками Пет или тихо ругался на старокибертронском Вос, должно быть откопавший в библиотеке корабля какую-то книжку и как обычно недовольный – наши циклы подзарядки редко совпадают. И вот все стихает – и начинает звучать этот шепот.

Наверное, кого-то другого он напугал бы до судорог – холодный, нездешний, словно послание давно погасших звезд. Слов не разобрать, как ни пытайся. Я и не пытаюсь что-то понять, просто слушаю и улыбаюсь, пока погружаюсь в неглубокий стазис. Я знаю, чей это шепот и что он хочет мне сказать и мне становится невероятно спокойно. А еще он очень похож на другой голос, который тоже всегда вселяет меня уверенность и спокойствие, уничтожает любые сомнения.

Я был создан для войны, отлично к ней приспособленным и мои чувства всегда были предельно острыми. С тех пор как я лишился зрения, все остальное, кажется, развилось за пределы возможного. Потому, когда командир отпускает тех, с кем мы уже закончили, я слышу его голос до самого конца, когда грубые аудиодатчики остальных не могут ничего уловить, да и тот, чья искра через секунду погаснет, воспринимает смертоносные вибрации уже не ими. На случайных слушателей Голос, звучащий для кого-то одного, почти не действует, разве что слегка немеют пальцы, а у тех, кто может видеть, немного темнеет в глазах, и то это, скорее, самовнушение. Этот Голос, этот шепот на самой грани абсолютной тишины – и тот, что я слышу перед перезагрузкой, а иногда – и перед боем, очень похожи, порой почти неразличимы. Голос моего Бога и голос моего командира говорят мне об одном и том же: смерть – это не то, чего следует бояться и не то, чего следует страстно желать. Она придет к тебе тогда, когда это будет правильно, не поспешив и не опоздав ни на крошечную долю секунды. Понимание этого уничтожает даже тень страха. Я знаю, что я в надежных руках, и, наверное, это и есть счастье.