Что это было такое сейчас? (с) vk.com/audio-2001301891_122301891

Пока они поднимались в по-старомодному неспешном лифте, а потом шли по коридору к номеру 718, Айрис казалось, что она смотрит какой-то нелепый фильм, в котором, почему-то, еще и участвует. Пару раз ей померещилось, что она в самом деле глядит на себя со стороны. «Выход из тела» - кажется, так это называют всякие шарлатаны? Наверное, это какая-то абсурдистская комедия, потому что… Ну вот, как это еще назвать – взрослая тетка за тридцать, с детьми и серьезной профессией, вдова… и совершенно трезвая при этом… направляется в номер к… ладно бы, мужчине, так нет, к инопланетному существу, которое только выглядит, как человек, да и то не всегда. Направляется с совершенно недвусмысленной целью. Никаких там «выпьем кофе, музыку послушаем…». «Кажется, это нужно нам обоим» - вот так просто… И самое дикое – она ему почему-то верит. Она – ладно, все-таки живая здоровая женщина, хотя и не замечавшая за собой раньше безумных всплесков темперамента и тяги к сомнительным приключениям. Да что там, все эти три года после Пашкиной гибели она вообще не думала ни о чем таком… Ну а он-то, зачем ему? Терри рассказывал, что они вообще бесполые, вроде ангелов, что ли. Ну, этот-то точно падший…

читать дальшеАйрис вспомнила разглагольствования типа в рясе, которого когда-то выставила из дома и не удержалась - фыркнула. Рикк, уже остановившийся у двери номера и доставший электронный ключик обернулся – и она снова увидела странное, почти безумное выражение на его лице, которое не пугало, а только заставляло колотиться сердце в предвкушении какого-то чуда.
Номер был обставлен минималистично, ничего похожего на роскошный люкс или там на рубку звездолета. Хотя, ей еще ни разу не приходилось бывать на звездолете, только на самой обыкновенной орбитальной станции, уже довольно старенькой и тесноватой. Единственное, что она не ожидала увидеть в гостиничном номере – отличный музыкальный центр. А еще ноутбук – если это было ноутбук – совершенно неизвестной модели на небольшом столике. В номере была кровать – односпальная, аккуратно застеленная, хотя Айрис показалось, что на ней какое-то время лежали – прямо поверх темно-синего покрывала. Она знала, что вейру не нуждаются в сне – даже в этом, человекоподобном облике. Просто отдыхал, должно быть… Рассматривать кровать особенно пристально не хотелось, словно это было место будущего преступления… Тьфу, она прямо как школьница выпускного класса, хотя в школе такого опыта у нее не случилось – она куда больше интересовалась учебой и аэроклубом, чем свиданиями разной степени серьезности и несерьезности…
- Хочешь лимонада? – негромко спросил Рикк, она вздрогнула и обернулась. Он держал в руках графин с чуть мутноватой золотистой жидкостью и два высоких бокала, как для шампанского. – Меня заверили, что там только вода, сахар и лимонный сок. Никаких сложных химических реакций по секретному рецепту. Ты любишь лимонад?
- Ага, - она улыбнулась. – Вот как раз такой, домашний. Надо же, угадал!
- Да, - со странной улыбкой сказал он. – Я очень часто угадываю…в последнее время.
Неотрывно глядя на нее, он наполнил бокалы – не пролив ни капли. Протянул один ей, она взяла и присела на кровать – все равно больше было особо некуда. Он опустился прямо на ковер напротив, сел, скрестив ноги, и глядя поверх бокала на нее. Она заметила, что его очень светлые лаза словно бы стали совсем серебряными – а может, просто так падал свет…
- Я угадываю… То есть, просто знаю, какое у тебя настроение, хорошо ли тебе или плохо – даже когда ты далеко. Чего бы тебе хотелось именно сейчас, а что могло бы тебя огорчить… Ты что-нибудь слышала о майтэ?
Она покачала головой.
- У вас это переводят как «побратим», но это просто значит «второй». Если у тебя есть второй, то вы словно две части одного целого. Ощущаете один другого – боль, удовольствие, радость, печаль… Нет, это не похоже на то, что бывает у вас, у нас это может случиться мгновенно, даже с незнакомцами… и оно уже никогда не исчезает, «пока смерть не разлучит», как у вас говорят. Так вот, я был уверен, что это мне не дано. Долго объяснять, почему… И у меня в самом деле никогда не было майтэ. Да и то, что сейчас со мной… с нами происходит – это другое. Оно проявлялось постепенно, разворачивалось, как вариация из коротенькой темы… Не знаю, как и почему это случилось, но я…впервые чувствую, что на свете есть существо, которому я не могу причинить зло даже случайно. Не знаю, понимаешь ли ты, что это значит… не думаю, что понимаешь, но… наверное, это можно назвать чудом. Я впервые верю, что чудеса случаются…
Айрис и правда не понимала, он впервые говорил так сумбурно, его голос подрагивал и прерывался. Но она видела его глаза и его лицо, которое тоже будто начинало светиться изнутри, и ей не нужно было вдумываться в слова. Повинуясь непреодолимому желанию, она протянула руку и коснулась его щеки. И это было словно легкий электрический удар, от которого внутри стало восхитительно тихо и пусто. Должно быть, он почувствовал то же самое, потому что глубоко и прерывисто вздохнул, поставил на пол бокал, привстал на колени, потянулся к узлу ее платка на груди и развязал его, медленно и бережно. Она соскользнула с кровати в его руки, бокал выпал и откатился, но она даже не заметила этого. Сильные, но такие нежные пальцы скользили по ее волосам, шее, плечам. Она хотела расстегнуть верхние пуговки блузки, но он с улыбкой покачал головой:
- Не надо, это не мешает…
Айрис прижалась губами к его губам. Вкус был необычным, чуть горьковатым, и запах его кожи был непривычным, наверное, нечеловеческим, но это не отталкивало, а только сильнее волновало. Целоваться он не умел совершенно и это тоже было… правильно. Тем временем его руки скользили по ее телу, изучая каждый сантиметр, словно он был слепым скульптором, который собирался изваять ее статую. И от этих чутких прикосновений в ее теле вспыхивали и взрывались маленькие фейерверки блаженства, постепенно сливаясь в сплошную огненную симфонию. Она казалась себе инструментом, на котором играет виртуоз, и была счастлива им быть. И во всем этом не было ничего, что пошляки называют «интимом», а романтики «любовью», это было нечто вообще неназываемое, небывалое слияние двоих в одно существо. Ей казалось, что за эти минуты она узнала о нем больше, чем за часы разговоров и теперь в ней смешивались и удивление, и восхищение, и сострадание.
Невероятная симфония чувств стремительно восходила к апофеозу и достигла его. Весь ее мир словно бы сжался в ослепительную точку, а потом расширился до бесконечности, это был ее собственный Большой Взрыв… нет, их Большой Взрыв, один на двоих, нулевая черта, где все кончается и все начинается…
Когда она снова обрела способность видеть, слышать и соображать она увидела напротив его совершенно потрясенное лицо и поняла, что он, должно быть, чувствовал то же, что и она.
- Что это… было? – еле слышно прошептала Айрис.
- Да… что это было? – эхом отозвался он. Выглядел он… наверное, так выглядят осужденные на казнь, получившие помилование, мелькнула у нее странная мысль. Ничего уже не будет по-прежнему, остро ощутила она, - ни для нее, ни для него… для них обоих.

- Добрый день, Ирина Фоминична.
- Вообще-то, Томасовна. Я вам уже говорила, по телефону.
- М-м, покорно прошу извинить, привычка такая… профессиональная, можно сказать.
- Да ничего страшного, проходите.
Айрис посторонилась, пропуская гостя – высокого священника в длинной рясе почти до полу, с крупным распятием на груди. Она думала, что попросивший утром о встрече будет в «цивильном», - отец Дмитрий, Пашкин духовник, всегда заходил в гости в самой обычной одежде, только слегка старомодной и потертой. Ну, да этот… отец Михаил… и не в гости пришел, а «для важного и срочного разговора». Еще бы предупредил, о чем… Если бы он позвонил вчера, она бы могла отказать и довольно невежливо – была злая, как дикая кошка с подпаленным хвостом после всех событий, полицейских  и журналистских допросов, перелета и разгребания срача в доме, который накопился, несмотря на героические усилия Полины…

читать дальшеВ гостиной она могла разглядеть отца Михаила получше – еще не старый, подтянутый, без намека на брюшко, только седина в черной аккуратной бороде выдавала возраст и делала его похожим на какого-то актера в роли обаятельного злодея. Почему у нее возникла мысль о злодее, она и сама не понимала. Может, из-за глаз, холодноватых и цепких, сразу же словно ощупавших всю обстановку, почему-то особенно задержавшись на Анькиной тряпочной кукле, забытой на угловом диванчике = у мелких был «тихий час»...
- Присаживайтесь, пожалуйста, вот сюда. Хотите чаю?
- Спасибо, не откажусь.
Она сходила на кухню, где уже был все готово и вернулась с подносом. Гость отхлебнул из чашки, взял из вазочки овсяный коржик, поднес ко рту – и положил обратно. Чашку тоже аккуратно поставил. Она поняла, что разговор сейчас начнется и будет, скорее всего, неприятным. У нее снова испортилось настроение. Она смотрела на его распятие – вроде бы не совсем православное, но и не католическое, со слишком крупной и какой-то медицински натуралистичной фигурой Христа, и ждала.
- Ирина… Томасовна, - с легким вздохом начал гость. – Извините еще раз за беспокойство,  но это мой долг… Скажите, вы ведь христианка?
- Да… но, наверное, не слишком хорошая, - она смущенно улыбнулась, как всегда, когда приходилось говорить с духовными лицами. - Крещеная в католичестве, с мужем… покойным венчались здесь, по-православному. В церковь… в храм, так вроде правильно?... не хожу, извините.
Он кивнул, мягко побарабанил пальцами по столу – Айрис заметила, что они были загорелыми и наверняка очень сильными. Почему-то ей стало слегка не по себе.
- Не буду осуждать, ни в коей мере, хотя, если бы вы были воцерковлены, вы бы поняли меня лучше. Но попытаюсь объяснить. С вашего позволения – сразу к делу. В новостях сообщали, что вы собираетесь принять участие в проекте космического сотрудничества с… нашими инопланетными гостями?
- Да… Вообще-то я колебалась, но после того, что произошло в столице, после этого отвратительного теракта, я решила, что просто обязана! Погибли наш и их ученый, многие пострадали… Да я сама едва не погибла, меня спас один из них! Считаю, что теперь это мой долг…
- Вы уже подписали какие-нибудь бумаги? – почти перебив ее, резко спросил гость. Он вздрогнула, и поглядела ему в глаза, начиная злиться.
- А почему это вас так волнует? Допустим, еще нет…
- Ирина… Томасовна! Я настоятельно, очень настоятельно прошу вас этого не делать! – отец Михаил подался вперед, сцепив пальцы в замок и решительно встряхивая ими, так что всплеснули рукава рясы. – Я опасался, что вы уже ввязались в эту авантюру и придется потрудиться, чтобы отыграть все назад, но раз вы еще не подписали…
- Да с чего это вы решили, что я бы стала отыгрывать назад? – уже совсем сердито спросила Айрис. - Какой-то странный разговор у нас с вами получается. Я думала, речь пойдет о пожертвованиях или о какой-то церковной группе для малышей, а теперь я ничего не понимаю!
Отец Михаил шумно вздохнул, откинулся на спинку кресла, потом потянулся за своей чашкой и сделал большой глоток.
- Ирина Томасовна, я знал, что разговор будет сложным и даже философским… Скажите, вы знаете, кто создал этих… существ? Ведь кто-то же их создал! Они явно искусственного происхождения, да и не скрывают этого.
Айрис пожала плечами.
- Никогда особо не интересовалась. Читала, что случилась какая-то катастрофа или заговор… В общем, память о своих создателях они утратили, но вроде бы это были высокоразвитые существа, похожие на нас. Потом они куда-то ушли…
- И что же это могли быть за существа? – иронично, как показалось Айрис, склонив набок голову, спросил священник. – Ангелы? Зачем бы им этим заниматься? Нигде в Писании нет ни слова о чем-то подобном. Хотя известно другое – первые изделия из металла изготовили потомки прОклятого Богом Каина…
Айрис чувствовала, что неприлично таращится на собеседника широко открытыми от изумления глазами, но ничего не могла с собой поделать.
- Вы это серьезно? Про металл и про Каина? А вы в курсе, что я пилот и астронавт? Может вы думаете, что я ездила в космос… на лошади? А как вам самолеты и автомобили? Или вы только пешком ходите?
Гость медленно скрестил руки на груди. На его губах появилась вроде бы мягкая, отеческая улыбка, но глаза оставались очень холодными. Он показал головой.
- Иронизируете, Ирина Томасовна? Реакция знакомая, и в общем, понятная, хотя и прискорбная… Ладно, давайте посмотрим под другим углом. Скажите, вы верите в бессмертие души?
- Что вы… Конечно, верю, что за вопрос?
Она почти выкрикнула это. Верит ли она в бессмертную душу? Да только эта мысль и удержала ее на плаву, когда Пашка…
Улыбка отца Михаила была грустной и понимающей.
- Извините, если был нечаянно бестактен… Ну, а как вы считаете, есть ли бессмертная душа у этих… созданий?
- Они называются вэйру, - сердито сказала она. – И к чему вы клоните? Они разумные существа, они чувствуют, испытывают эмоции, значит…
Отец Михаил покачал головой.
- Если бы все было так просто! Мы знаем, каков путь души человеческой после смерти, и это путь в один конец. Известно совсем немного случаев, когда умершие люди возвращались к жизни, и всякий раз это было чудом. Эти же… вэйру… кажется, в переводе это значит что-то вроде «оборотней»…. возвращаются из мертвых десятками и сотнями. Как персонажи какой-нибудь компьютерной игры из бэкапа. Так скажите, Ирина Томасовна, есть ли у них в таком случае бессмертная душа?
Айрис чувствовала себя так, словно ее, еще зеленого кадета, безжалостно крутят на центрифуге. Ее даже немного затошнило.
- Да понятия не имею! Никогда не думала об этом! Если нет, если вы считаете, что нет, то что же тогда есть?
Священник усмехнулся в усы, и усмешка показалась ей очень недоброй.
- Вот это уже немного другой разговор! Мы договорились между собой называть это «киберсущность». Можно было бы считать это просто сложным комплексом компьютерных программ, так называемым «искусственным интеллектом», но, по нашим сведениям, все гораздо сложнее. Разум, эмоции, некое подобие «жизни»… Киберсущность – рабочий термин. Хотя некоторые из нас, более старомодного склада, предпочитают говорить «шем». Вам известны легенды о големах?
Айрис провела ладонью по лбу и посмотрела на нее – она не удивилась бы, увидев капельки пота, но ладонь была сухой.
- Отец Михаил, мне кажется, что я сплю и вижу глупый сон. Големы какие-то… Это что-то из сказок, ходячие глиняные истуканы?
- Верно. А «шем» - табличка с заклинанием, которая заставляла их двигаться и работать. Без нее они замирали или рассыпались в прах… Лично мне кажется, что это обозначение подходит лучше, вернее отражает суть дела. Заклинания, нечистая ворожба, чьи-то грешные попытки подражать Божьему Творению… Благие существа не приносят с собой смерть и разрушения, Ирина Томасовна! А вот нечистые сущности вполне могут вселяться в неодушевленные предметы или… машины. Притворяться киберсущностями, если угодно. И оборотничество – разновидность лжи, а нам известно, кто есть отец всякой лжи...
Айрис вскочила. Ей казалось, что негромкий, но властный голос священника сплетает вокруг нее плотную темную паутину, она чувствовала, что начинает задыхаться. Потянувшись к платку, она дернула его, сорвала с шеи и кинула прямо на стол, на тарелку с нетронутым печеньем.
- «Нам известно», «мы договорились»… Да кто такие эти «вы»? Какая-то… инквизиция? Какой вообще Церкви вы священник? Православный, католик?
- Ирина Томасовна, вы задаете неправильные вопросы. Какое это имеет…
- Огромное. Так какой вы конфессии?
- Ирина Томасовна…
- Так! – она хлопнула ладонью по столу. – Разговор окончен. Мне все ясно. И совершенно не интересно, кто вы – какой-то… как это называется… раскольник или вообще сектант. Брат рассказывал мне о каких-то фанатиках, мне бы сразу вспомнить… Уходите! Это такие как вы принесли недавно смерть и разрушения. Едва не убили меня и брата, а теперь имеете наглость…
Гость поднялся, прямой как палка. На его лице не осталось и следа вежливой снисходительности, только жесткая, сдержанная злоба. Его глаза скользнули к кукле, и он нехорошо усмехнулся.
- Мне кажется, вы делаете большую ошибку, - медленно проговорил он. – Вы можете не заботиться о благе собственной души, но вы мать, у вас дети, за которых вы отвечаете перед Богом и совестью…
Айрис показалось, что она очутилась вдруг в залитом красным светом чуланчике, где отец когда-то проявлял фотографии, снятые на старенький пленочный аппарат. Красная пелена ярости залила уютные кресла, стол, печенье и чашки, лицо недоброго гостя, которое стало слегка испуганным.
- Ты чтооо… Угрожать вздууумал? – по-змеиному прошипела она, подавшись вперед. – Детьми угрожать?! А ну… брысь отсюда! Сущность вонючая! Вон, я сказала!
Гость начал пятиться к двери – слишком медленно – и тогда она не глядя схватила чашку и швырнула в это мерзкое лицо, мельком пожалев, что чай, наверное, уже остыл. Священник… или все же самозванец?.. утратив остатки достоинства, пригибаясь, кинулся вон. В спину ему полетела еще одна чашка, возле головы разбилось о косяк блюдо…
Хлопнула входная дверь. Айрис медленно опустилась в кресло, голова слегка кружилась и была странно легкой и пустой, как всегда после ее «фирменных» вспышек ярости, которые случались «редко да метко», как говорил Пашка. Последнее время что-то не так уж и редко…
Проделав пару дыхательных упражнений, которые обычно помогали, Айрис поднялась, достала из рюкзачка телефон. Перед ней все еще маячила физиономия «отца Михаила», а рядом почему-то… лицо Рикквэйна, в очень светлых глазах – не только ярость но и совершенно человеческая и очень понятная душевная боль… Киберсущность, надо же! Если ее спросят, кто из этих двоих бездушная машина…
Она решительно ткнула в пункт меню и поднесла телефон к уху. Ответили почти разу.
- Сергей Викторович? Да, это я. Я согласна. Да, я брала месяц для окончательного решения, но я уже все решила. Присылайте какие нужно бумаги – подпишу!

Он всегда избегал прикосновений. Даже когда его чудовище уже давно согласилось поменять место жительства и почти оставило его руки в покое. Все равно сохранялось нечто, что люди назвали бы фобией, а на Каэтэннэ просто глюком – там как-то не сложилось такой науки как психология, да и с психиатрией-то были проблемы. Ему помогало то, что лишние прикосновения были и не нужны – слишком мало было желающих дружески соединить с ним ладони, а отношения командира и подчиненных, даже самые доверительные, к этому не располагали. Но даже когда ему хотелось положить кому-то руки на плечи, он ограничивался одобрительным кивком – мало ли?

читать дальшеОн еще очень недолго пользовался органическим модулем, но уже успел узнать, что в этом странном режиме его способности практически не действуют. Впрочем, на людей они, похоже, не действовали вообще. Был один человек… женщина и как раз психолог, назначенный ему в обязательном порядке, «в целях адаптации», вызывавшаяся быть добровольцем. От этого на Рикка внезапно накатили такие дурные воспоминания, что она сама тут же поняла, что ляпнула что-то не то и сменила тактику. Вскоре его осторожно попросили помочь в одном расследовании. Попробовать разговорить одного на редкость упрямого террориста, настолько хорошо подготовленного, что даже специальные медикаменты оказались бесполезны. Рикк подумал, что его хотят использовать как какую-то пыточную машину и пришел в холодную ярость, но ему объяснили, что ничего такого не требуется. Просто попробуй воздействовать на его волю, сказали ему – мягко и незаметно. И он попробовал. За целый час то ругавшийся последними словами, то глумившийся и кривлявшийся тип, крепко зафиксированный в кресле, разве что немного расслабился и начал лениво философствовать о причинах несомненного превосходства людей над «консервными банками» – по-прежнему отказываясь отвечать на вопросы. Рикк так и не сумел к нему подстроиться – он даже не понимал, с чего начать. Не помогли и руки, которые он уже почти в отчаянии прижимал то к вискам, то к груди парня – тот только хихикал и предлагал пригласить наконец какого-нибудь шамана, пусть, мол, спляшет, а то скучно. Разозлившись, Рикк ушел в обратный свитч, благо почти все помещения представительства – бывшей базы атонну – это позволяли. Увы, то, что инфразвук способен вызывать у людей приступы дикого ужаса, здесь и так знали давным-давно, просто не догадались его применить. Террорист все же «раскололся» и даже разрыдался до зеленых соплей, а женщину-психолога, напросившуюся присутствовать, прибежавшим из-за перегородки врачам пришлось долго приводить в чувство. Судя по ее кислому виду, когда она окончательно оправилась, ее надежды на сенсационную монографию пошли прахом… Но даже убедившись, что для людей он непривычно и как-то даже слегка обидно безопасен – по привычным меркам, конечно,-  он так и не полюбил рукопожатия.
… А вот сейчас Рикк не мог понять, что с ним происходит. Напротив него за столиком кафе сидела невысокая – даже для него в «свитче» - женщина с темно-бронзовыми волосами и серо-зеленоватыми глазами, одетая довольно строго, если не считать накинутого на плечи платка с крупными бордовыми цветами. Тонкими пальцами она задумчиво поглаживала ножку бокала с газировкой, и он снова и снова ловил себя на диковатом желании – дотронуться до этих хрупких пальцев и также замедленно и осторожно погладить. А еще – поправить упавшую на лоб прядку волос, а затем коснуться маленького розоватого уха. Какая нелепость… конечно, он не сделает ничего подобного. Разговор был сугубо деловым, да и друзьями они отнюдь не были. Что там, в прошлую встречу она довела его – и так разозленного до предела – до желания «перекинуться» и испарить эту безумную нахалку одним выстрелом или просто разорвать на части… Конечно, он сдержался тогда. А теперь никак не мог отогнать дурацкое, парадоксальное желание. Совсем как влюбленный из кинофильмов, которые он смотрел, чтобы разобраться в странной жизни этих существ, так похожих и так разительно непохожих на его собратьев. Да взять хотя бы эти фильмы –истории о том, чего никогда не было – и как только можно додуматься до такого... Влюбленный? Чепуха, он не может влюбиться. Для этого у него нет нужных органов и поведенческих программ. Все это он уже однажды холодно изложил Агнии, той самой женщине-психологу, которая явно была не прочь провести еще один эксперимент. А потом заявил, что предпочтет дальше общаться  с психологами онлайн, если это так необходимо…
Может быть, это его монстр все же затаил на нее злобу и теперь пытается подобраться поближе? Не поторопился ли он считать, что людям не стоит опасаться живущего где-то в самой его сути чудовища? Ведь когда-то было же время, когда оно еще не проявляло себя, а потом входило в силу постепенно, меняясь и приспосабливаясь? Да, конечно, его пытались убедить, что в нем нет никакого второго, что это что-то вроде «легкого диссоциативного расстройства», род психологической защиты… Он слушал, кивал, иногда почти верил, но так и не научился доверять до конца тому, что вроде бы давно научился контролировать. А вдруг эта сумасбродная и отчаянно бесстрашная женщина напротив все же в опасности? Никто и никогда не осмеливался так разговаривать с ним, зная, кто он такой… а она знала! Невероятная и уникальная… Внезапно он понял, что для него было бы невыносимо… да что там, несовместимо с жизнью причинить вред этому существу. Словно бы убить побратима… которого у него никогда не было и не могло быть…
Она что-то спросила, и он словно очнулся.
- Что?
Она усмехнулась.
- Ну вот. Я спросила – где вы витаете? Если у вас какие-то дела-заботы, так бы и сказали. Мы бы могли и потом…
- Нет-нет, Айрис. Никаких дел! – он попытался беззаботно улыбнуться в ответ и не был уверен, что у него получилось. – Просто немного задумался. И… если не трудно, то можно на ты? Когда мне говорят здесь «вы», мне кажется, что меня больше одного. А сейчас мне бы этого не хотелось…